СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА И ЦЕЛОЙ СТРАНЫ

МУЗЕИ

СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА И ЦЕЛОЙ СТРАНЫ

Рассказать о них может открытая в музее «Трёхречье» выставка «Судьба человека», посвящённая жизни и судьбе семьи Гриневальд — поволжских немцев, сосланных в наши края в годы Великой Отечественной войны.

Музей «Трёхречье» в посёлке Усть-Кабырзе сначала назывался музеем ГУЛага, так как он воспроизводит типовой лагерь для заключённых: высокая ограда с вышками, колючая проволока, территория с жилым бараком, штабом, клубом и столовой. В её здании 18 мая, в Международный день музеев, и открылась новая выставка. О самом музее «Трёхречье» и истории его создания рассказала директор Анна Бешбармакова. Её слушали усть-кабырзинские школьники и взрослые люди - всего почти сорок человек. 

Выставка содержит подлинные документы семьи Гриневальд, и создана она благодаря рассказам Лидии Давыдовны Гриневальд и книге её брата Давыда Давыдовича «История моей судьбы».

Это история не только немцев Поволжья, а всей нашей страны, горя и бед, вызванных нападением фашистской Германии. Жертвами фашистов стали и их соплеменники, жившие в СССР. Тогда в Поволжье была целая автономная республика. В ней работало 4 вуза, 14 техникумов и 5 театров. Обучение велось на немецком языке. Печать выходила на двух языках: русском и немецком. Всё, как в любой другой республике. Так что события лета 1941 г. для семьи Гриневальд были не просто драмой, а целой бедой. Ещё в мае 1941 г. отец Давыда Давыдовича — тоже Давыд Давыдович - в Москве на съезде передовиков сельского хозяйства слушает Сталина. Делегаты поют любимую песню вождя «Сулико». А через месяц на СССР нападает гитлеровская Германия, начинается самая страшная война человечества. И вот уже в августе для 950 тысяч немцев Поволжья прежняя жизнь обрывается, а новая становится испытанием.

«...По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья...» - говорится в Указе Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 г.

  Наивно было бы думать, что советская контрразведка ошибалась или тешилась фантазиями.  Если среди нормальных с виду советских людей были изменники, да целая армия защитника Москвы генерала Власова, в конце-концов, то неужели среди миллиона поволжских немцев не было «спящих»? Вот только искать их в 1941-м было некогда и некому: силы НКВД были заняты и на на фронтах, и в ближнем тылу, обезвреживая вражеских агентов и диверсантов. Германские войска рвались к Волге. Там, в Поволжье, мужчины ждали повестки на фронт. Но вместо фронта немцев ждала высылка. Но и не  лагеря страшного ГУЛага. Людей грузили в товарные вагоны-телятники и везли через всю страну. Точно в таких же вагонах ехали в глубокий тыл эвакуированные.

 Воспоминания Д.Д. Гриневальда цитирует научный сотрудник музея «Трёхречье» Виктор Алексеевич Байлагашев:

«… - Вечером к нам пришел человек из правления колхоза и сказал, что завтра утром подъедут подводы и повезут на вокзал. А жили все очень зажиточно, такие были трудяги. У них в хозяйстве было по две коровы, поросята, куры, гуси, утки и овечки. Хлеба было полные закрома – можно было жить и не тужить. Но надо было спешить, собираться. Дорога предстояла дальняя, долгая, с малыми детьми. Никто не знал, на сколько дней, недель растянется путь. Поэтому закололи поросенка, что солили, что отваривали, чтобы в дороге было что покушать. Вещи уложили в коробки.  Мама была беременна уже третьим ребенком. Утром подъехала подвода. Сгрузили. Тронулись в путь. А хозяйство осталось. Коровы, мыча, бежали следом… Вагоны набились плотно и повезли в Сибирь. Братья отца, что жили на других улицах, попали в Казахстан.  Братья мамы попали на север – в Воркуту. Ехали долго. На полустанок какой-нибудь загонят – и стоим, день стоим, два. Война шла, пропускали военную технику. Мама всю дорогу плакала. Она по-русски не знала ни слова. Переживала, что, не дай Бог, начнутся схватки, придется сходить на полустанке, и она потеряет своих детей. Но Бог миловал, доехали до Бийска. А в Бийске с деревень заставили русских людей, чтобы они разбирали к себе немецкие семьи. А у всех было по трое, четверо и более детей. Мама с папой попали к дяде Ване и тете Марусе. И мама все время вспоминала их добрым словом. Мама говорит, они меня русскому языку учили.  Прибыли в 20-х числах сентября. Алтайский край, Бийский район, село Ново-Чемровка...»

На новом месте было трудно. Чтобы зимовать, рыли землянки. В ту зиму стояли лютые морозы, землянки утепляли, ставили в них печурки, которые топили кирпичиками из соломы и коровьего навоза, ведь рядом не было ни леса, ни дров. А землянки так заносило снегом, что самим было не выбраться. Ждали, когда соседи откопают вход.

А Мария Егоровна родила третьего сына, которого назвали Давыдом. Когда ему исполнилось два месяца, 3 декабря 1941 г. мужа с другими мужчинами отправили на работу в Таштагол. Они строили кварцитный рудник и дорогу до Таштагола. Были землекопами, бетонщиками, а весной валили лес в верховьях Кондомы и по большой воде сплавляли в Таштагол. Местные жители были им не рады: мужчины на фронте, а семьи уже получали похоронки. Немцев называли фашистами и грозили расправой. К тому же, немцы не знали русского языка. Но со временем отношение к ним изменилось. Некоторые женщины помогали им, хотя сами жили впроголодь.

А на Алтае Мария тянула троих детей. Утром уходя на работу в колхоз, брала с собой детишек, чтобы отдать в ясли. Вечером приносила их обратно и, пока готовила поесть, они уже засыпали. Добрые люди - дядя Ваня с тетей Марусей - выделили деляну: «Вот тебе, Маруся, делянка, бери и сади». И теперь она при луне, ночами, копала свой надел. В первый год посадили картошку и тыкву. Местные делились семенами. «Ничего не могу сказать плохого. Люди как-то понимали, делились с нами, не оскорбляли, не обижали», - говорила Мария Егоровна.

«Саше было 4 года, Виктору 2 года, а мне второй месяц, - вспоминал Д.Д. Гриневальд. - Надвигалась зима, не было дров, продуктов, плохо было и с одеждой, ведь при выселении с Поволжья почти ничего не взяли. Частенько она оставляла меня с Сашей и Витей, это были мои няньки. Весь день холодные и голодные мы ждали маму с работы. Она приходила домой усталая, и надо было чем-то накормить нас, протопить печку, а усыпив нас, она брала санки и шла за дровами очень далеко, с дровами на Алтае хуже, чем в Сибири. Мои няньки подкармливали меня «деликатесом»: нажуют немного хлеба в тряпочку и дают мне в рот, чтобы я её сосал. Вот так мы и жили. Не знаю, выжил бы я, если бы не соседка - простая русская женщина, у которой муж и два сына были на фронте, а с ней жили три внука. Эта женщина держала корову и несмотря на то, что у самой было много внуков, утром и вечером приносила нам по стакану молока».

Весной 1942-го стало полегче. Мать по вечерам вязала носки и варежки, продавала их в Бийске, покупала крупы, хлеб и одежду. Посадили картошку, благо на Алтае земля черноземная и хорошо родит. А за хорошую работу в колхозе матери выдали маленькую телочку. Через два года телочка отелилась, и семья была с молоком.

Так они и прожили на Алтае до 1946 года. После войны из Таштагола за своей семьей тайком приехал дальний родственник матери А.А. Драйт, тоже работавший в трудовой армии на руднике Таштагол. Он и предложил ей перебраться сюда, к мужу.

«Что вы приехали. Вы хоть сытые сидели там, в этом Алтае. Зачем приехали сюда?» - ругался отец Д.Д. Гриневальд. Ведь в 1946 г. здесь был сильный голод.  А через год, в 1947-м, родилась Лидия Давыдовна — четвёртый в семье ребёнок. До неё ещё одна девочка умерла в возрасте 6-ти месяцев. Сперва они жили на Каменушке, в засыпном бараке, где им выделили комнату с подселением. Летом 1947 г. мама Мария Егоровна и А.А. Драйт пошли пешком на Алтай за коровами и через две недели привели их в Таштагол. Жизнь с большим трудом налаживалась. В 1949 году Давыд пошел в первый класс. В 1952 году отец начал строить дом на Каменушке, по улице Дачной.

Пройдут годы и десятилетия. Давыд Давыдович станет знатным горняком Таштагольского рудника, там же будет работать и его сестра Лидия Давыдовна. Эти люди многое пережили: отчуждение и недоверие своей страны, голод и холод. И будучи на волосок от смерти, выжили благодаря воле, стремлению к жизни и помощи настоящих добрых людей. Если вы думаете, что вам как-то плоховато живётся, вспомните о них — о том военном поколении...

 Кирилл САЗАНОВ, фото автора